ДЛИННАЯ КРЕПОСТЬ

Текст легенды изложен с минимальными изменениями синтаксиса и пунктуации оригинала

(оригинал)

Под этим названием на татарском языке, как сказано было раньше, существуют на берегу Азовского моря при деревне – Казантипе, развалины небольшого древнего городка, о котором история не сохранила нам ни каких намеков. Если же суще­ствовали о нем предания у туземцев, то предания эти без со­мнения исчезли после окончательного погрома Пантикапеи и за­менились вновь вымышленными.

Мы довольны были-бы, если б в рассказе Самий-бая была хоть частичка справедливости, хотя и убеждены, что в легендах она не представляет существенного достоинства.

„Наши старухи говорят, что в давно минувшие времена керченская степь так изобиловала хлебным зерном, как ни одна страна в мире; что в хлебных нивах нельзя было заметить табуна лошадей и стада коров и что собираемый хлеб не знали куда девать и сбывали его за ничтожные деньги иностранным мореходцам. Вот в это благодатное время один из обога­тившихся рыбным промыслом, задумал приобрести все сокро­вища мира и с этою целью явился к месту, ныне называемому Узун-калеси, и приказал воздвигнуть постройку такой высоты и длины, которая могла-бы вместить в себя столько хлебного зерна, сколько потребовалось-бы на содержание людей всех изве­стных ему городов и царств.

Понятно, что для такого здания нужны были тысячи рук и ты­сячи животных для доставки материалов, но строителю это ни­чего не значило, так как в сундуках его лежало много лет в больших массах приобретенное им золото, которое он не одалживал никому из боязни лишиться, а между тем роптал на судьбу, что состояние его далеко не достигло до такой степени, которая была желательна ненасытному глазу.

– Для чего ты издерживаешь так много золота—спрашивали его те, кто видел его расходы. Какую пользу тебе может при­нести здание, построенное вдали от людей?

– Я намерен перенести туда мои рыбные склады – отвечал он нехотя.

– Отчего-же ты не принес предварительно на этом месте жертвоприношения и не пригласил нас на молитву, освящающую всякое предприятие?

– Оттого, что нынче животные даром не даются, а мне не возвратят добрые люди того, что я издержу на их угощения.

– Неужели ты не верить, что Бог вознаграждает десятерицею все, данное нами во славу имени его? говорили третьи.

– Нет я в это не верю и смеюсь над теми, которые рассказывают это с целью пообедать и напиться пьяным па чу­жой счет.

Тем временем здание быстро росло и в заключение приняло такие поражающие размеры, что многие приезжали из отдаленных мест посмотреть на неестественную величину его.

Однажды к строителю подошел чрезвычайно старый чело­век и, после обыкновенного приветствия, спросил с какою целью строится это здание?

– Я рассказал-бы тебе старик — отвечал хозяин — но я так обессилен сегодня голодом, что не имею силы говорить.

– Бедняжка, видно господин, воздвигающий в одной по­стройке целый город, не располагает лишним куском хлеба, чтобы насытить верного слугу своего. Изволь-же поесть моего. Сказав это, факир открыл пред ним суму свою и предоста­вил выбрать из неё все приходящееся по вкусу голодающего.

Насытившись, хозяин постройки начал благодарить доброго факира.

– Не благодари меня — отвечал он — потому что рано или поздно я потребую от тебя такого-же ничтожного одолжения. Мы люди беспрестанно имеем нужды один в другом и против ожидания встречаемся. Ну, теперь потрудись удовлетворить моему любопытству.

– Если тебе известен главный рыболов керченского богаза (пролива) — начал хозяин – которого все именуют Золотым сло­ном, то мне достаточно сказать, кто строит это здание.

– Я очень много слышал о Золотом слоне, по никогда не видел его — отвечал факир. Однако что ему за надобность уда­литься на это ни кем необитаемое прибрежье?

– У хозяина моего великая цель. Во-первых, завладеть всем этим берегом моря, который иногда представляет богатые уло­вы рыбы, но главнее основать на берегу моря житницу, в ко­торую скоплять хлебное зерно в те годы, когда оно будет от­даваться ему по ничтожной оценке в замен рыбы. Зерно это он намерен хранить до того времени, пока настанет повсе­местный неурожай и тогда продать его в сотню раз дороже чтобы разом сделаться самым богатейшим человеком в мире.

– А знает-ли он наверно, что выпадет такой несчастный для всех год в продолжении его жизни?

– Он говорит, что дважды был уже свидетелем такого события.

– Ну, это еще не дает права верить, что бедствие повторит­ся и в третий раз прежде, чем он умрет.

– Хозяин мой ничем во всяком случае не рискует: в крайности он будет раздавать залежавшийся хлеб массе ра­ботников в счет пая или денежного вознаграждения.

Факир казался удовлетворенным этим рассказом и, поже­лав здоровья, пошел своею дорогою.

Два-три года спустя хлебный магазин, отстроенный оконча­тельно, начал насыпаться безостановочно очищенною пшени­цею. Золотой слон, дрожавший над каждым зерном ее сам переселился в магазин, чтобы наблюдать за рабочими. В конце концов здание было наполнено миллионом четвертей, хорошо высушеной пшеницы и заперты железные двери на замки, около ко­торых поставлена была несменная стража рыбаков, обязанных заниматься рыболовлей только в виду магазина. Прошло несколько лет. Хлебное зерно не повышалось в цене. Слон негодовал на милостивого Аллаха, но не терял надежды достигнуть своего желания.

В одно время, сидя на берегу моря, он увидел вновь того самого факира, который когда-то накормил его.

– Здравствуй добрый человек – крикнул он – какой ты сча­стливец: твоя сума опять полна съедомого, и я сижу весь день без куска хлеба. Горе быть в зависимости от скупого хозяина!

– Всем этим наделяют меня ищущие вечного блаженства и я в свою очередь делюсь собранным с теми, которые ли­шены ног и зрения.

– Завидую я и тем, которые могут давать тебе – и тебе, ко­торый помогает несчастным. О чего-бы я не дал, чтобы на­слаждаться таким счастьем!

– Надейся па Бога брат мой, а пока подкрепи силы свои моими запасами. Кто знает может быть и мне придется прийти к твоему порогу.

Наевшись до сыта, Слон, воспользовался моментом, когда факир отвернулся и стащил из сумы его про запас еще два боль­ших куска хлеба.

– Ну, что твой хозяин? Говорят, что он окончил свою по­стройку и наполнил ее народным потом со слезами пополам?

– Народ всегда любит клеветать – отвечал Золотой Слон – мой хозяин действительно очень скуп, но ни у кого ничего на­сильно не отбирает.

– Тем лучше для него. Жалею я, что до настоящего вре­мени не мог встретиться с ним.

– Если ты надеешься на его щедроты, то я не советовал бы искать встречи с ним.

– Ну, а если б я предсказал ему в точности то время всеобщего голода, которое он ожидает с таким нетерпением? Согласись сам, что предсказание мое принесло бы ему громад­ную пользу.

– Если ты сделаешь это без всякого интереса, то Золотой Слон охотно его примет, но если ты потребуешь вознагражде­ния, он не станет слушать тебя.

– Даром я ничего не скажу ему, потому что он очень много выиграет от этого. Вознаграждение-же потребую только тогда, когда пророчество мое сбудется.

– А сколько бы ты, примерно, потребовал?

– Самое малое, сто четвертей пшеницы.

При этих словах слушатель подпрыгнул на месте и расхо­хотался.

– Сто четвертей! произнес он, продолжал смеяться – да при своем-ли ты уме? Возможно-ли запрашивать такое вознагражде­ние за несколько слов? Мой хозяин во первых очень расчётлив и наконец не так глуп, чтобы разбрасывать состояние, которое он приобрел тяжкими трудами и самопожертвованиями.

– А как ты думаешь: какое он предложит вознаграждение без сожаления?

– Я тех убеждений, что если твое предсказание в действитель­ности сбудется в скором времени, то он охотно даст тебе одну четверть посредственного достоинства пшеницы:

– Согласен! отвечал факир, так как в то время стои­мость одной четверти зерна будет равняться сотни четвертям в наше время. Веди-же меня к твоему хозяину.

Золотой Слон на минуту растерялся, но потом поднялся и пригласил собеседника следовать за ним к виднеющимся вдали рыболовным баракам. Придя к одному из них он переговорил с одним из служащих у него и предоставил ему право назваться Золотым Слоном и покончить сделку с факиром.

Уполномоченный работник начал требовать от нищего опре­деления времени голода.

– Нет друг мой ты предварительно сделай мне знак на тряпочке кровью своею в доказательство святости договора и тогда только услышишь из уст моих пророчество.

Служитель, под предлогом не имения у себя орудия для укола пальца, возвратился в балаган и заставил хозяина самого сде­лать рукоприкладство. После чего они оба вышли к факиру и подали ему тряпку с кровяными знаками.

– Теперь и я скажу вам мой секрет: в нынешнюю весну и до времени уборки хлебов не будет ни одного дождя не только в Крыму, но по всей этой полосе до пределов земли. Таким образом то, чего ты ожидал с таким страхом и не­терпением, то наступило прежде, чем могла произойти у тебя потеря зерна, собранного в большом количестве, не смотря на то, что ты подсыпал в него соли для предупреждения порчи. Прощай, я своевременно явлюсь к тебе за расчётом. Сказав это, факир удалился.

Предсказания нищего в точности сбылись. Нигде в степях Крыма не виднелось ни одной копны ни сена, ни пшеницы. Домашние животные ревели, птицы улетали с зловещими криками. Народ беспрестанно взывал к Аллаху и как-то невольно об­ращал глаза к громаднейшей постройке Золотого Слона, в которой хранилась их жизнь.

– Он наверно не допустит погибнуть нашим детям с голода – говорили поселяне и горожане; он наверно одолжит нас с умеренным вознаграждением на счет наших будущих благ.

Тем временем Золотой Слон из боязни, чтобы простонародие не прибегло к насилию, приказал пристроить к кровле ма­газина своего разные приспособления для предупреждения наси­лия и вооружил всех рыбаков своих.

С наступлением первых осенних дней Слон сам пересе­лился в крепость свою и начал поджидать покупщиков. По расчетам его смело можно-бы продавать пшеницу по 30-ти чер­вонцев за четверть, так как ни у кого не было запасов, но боясь ожесточить народ он придумал начать продажу с 20-ти и за тем чрез всякую неделю набавлять еще по два золотых, так что в самое необходимое и предпоследнее бедственное вре­мя надеялся получать по 50 червонцев за четверть.

Естественно, что к нему прежде всех обратились горожане и с проклятиями платили ужасные деньги. Затем явились ино­странные мореходцы, промышленники, а в заключение начали толпами являться бедные хлебопашцы, у которых он покупал четверть пшеницы за кусок вяленой или соленой рыбы, не име­ющей в то время никакой ценности.

Люди эти, не располагавшие деньгами умоляли богача одолжить им хоть по одной четверти с тем, что они в будущем году привезут ему за одолжение по десяти четвертей.

– Спасибо вам – отвечал Слон – я не для того четыре года собирал мое зерно, чтобы выменивать его на зерно-же. Давайте но 30 червонцев и просьба ваша будет услышана.

Народ рыдал и сотнями умирал около стен длинной кре­пости. Новые партии заменяли их, в надежде поколебать чугунное сердце богача. Тем временем перед магазином поя­вился известный факир и, став пред Слоном, потребовал от него исполнения обязательства.

– Любезнейший брат – отвечал ему богач – мой хозяин по­ручил мне сказать, что так как ты явился не во время, а когда четверть пшеницы увеличилась на 10 червонцев, то не иначе отпустить ее как получивши от тебя добавочные деньги.

– Но у меня нет денег и я умираю с голода. А тебе не говорил хозяин, что я его дважды накормил и теперь ожидаю от него той-же милости.

– Хозяин говорит, что тогда было другое время.

Выслушав эти слова факир внезапно сбросил с себя руби­ща и оказался грозным азызем (святым) этой земли.

– О негодный из всех мусульман! вскрикнул он – если ты так поступаешь с святыми хранителями людей, то ты дол­жен сию-же минуту погибнуть самою гнусною смертью в при­мер всему человечеству и от здания твоего не должна остаться ни одна стена в целости. Сказав это, он поднял руку к небу.

В эту минуту откуда не взялись миллионы крыс необыкновен­ной величины и, бросившись в крепость, моментально разнесли тело жестокого человека, а тысячи голодных людей разнесли всю постройку, что спасти себя и детей своих от преждевре­менной смерти”.

Вот какую сказку сложила бабушка моя о развалинах при деревне Казантипе, хотя и говорит, что слышала ее от дру­гих, но бабам я мало верю: у них сплетни, тоже что у мужчин волосы: как не брей – всё вылезут!

Источник: Легенды Крыма / В.Х. Кондараки. – Москва : тип. В.В. Чичерина, 1883. – 100 с.; 22.