Текст легенды изложен с минимальными изменениями синтаксиса и пунктуации оригинала
(Старокрымская легенда)
(оригинал)
Теперь пройти ночью не страшно, кругом застроено. А раньше был пустырь и над обрывом стояла кузня, а в кузне жил цыган-кузнец.
Бил молотом кузнец по наковальне, летели в стороны искры. Скалил зубы цыган, хохотал.
— Хватит по голове, мозги, как искры, разлетятся.
— А, чтоб тебе! — говорили люди и избегали без надобности ходить к кузнецу.
Неподалеку жила молодая солдатка. Муж ушел на войну в Туретчину, и два года не было вести о нем.
— Верно, убили, а не то — так просто помер.
Приглянулась солдатка цыгану, стал он к ней захаживать. Когда орехов, когда чего другого носил.
Уклонялась солдатка от ласки и не хотела, чтобы цыган вовсе перестал ходить к ней.
Вертелась, вертелась и забеременела.
— Что будем делать, если солдат вернется? — боялась солдатка.
А цыган хохотал:
— Ребенка под мост — и концы в воду. Чего, дура, робеешь.
И пришло время родить. Мучилась, мучилась солдатка и родила дочечку.
Беленькую, не на цыгана, на солдата похожую.
— Не моя дочь, — верно, с кем сблудила.
Толкнул женщину ногой и унес девочку к мосту; привязал к ней камень и швырнул в место поглубже.
И ударили в это время в ночной пасхальный колокол.
Вскрикнуло дитя и замолкло.
— Куда ты девал девочку, допытывалась солдатка. — Хоть бы покрестили ее, нехристь ты этакий!
— Покрестил сам ее, хохотал злее прежнего цыган.
Недолго пожила солдатка и померла; все хотела позвать свою дочечку, но не знала, как позвать, потому что не было у неё христианского имени.
Прошло много лет. Из молодого цыган старым стал, и таким неприятным, что не дай Бог на ночь встретиться. Не заснешь потом.
В народе дурно говорили о нем. Было много обид всяких. И один парень не стерпел, хватил его молотом по голове и разлетелись мозги, как искры от наковальни.
А вскоре развалилась и цыганская кузня.
Судили парня и засадили в острог. Но в ночь под Пасху зазевался надзиратель, и убежал парень из острога.
Убежал и спрятался под мост.
Искали — не нашли.
— Убежал, видно, в горы.
Лежит парень под мостом и слышит, как ударил пасхальный колокол.
Перекрестился парень.
— Христос воскресе!
И почудилось ему, будто из тины за мостом кто то ответил:
— Во истину.
Примолкнул парень, боялся шевельнуться. Стихнул ветер, выглянула из за туч луна, осветила местность.
И увидел парень, как вместе с туманом поднялась от ручья девушка в белом и потянулась к нему.
— Кузнецова дочь я, имени нет у меня, потому что некрещенной бросили. Мучусь я. Похристосуйся со мной, и помру я тогда христианкой. Так сказано мне.
Поднялись у парня волосы дыбом, и бросился он бежать от моста. И сколько времени бежал — не помнил, и куда бежал — не соображал.
Очнулся в острожной больнице, рассказал все, что случилось с ним. Только никто не поверил, а за побег дали ему сто плетей.
Однако, хоть не поверили, все же стали говорить один другому о некрещенной дочери солдатской, и под следующую Пасху никто не пошел через мост.
Разговелся острожный надзиратель и стал хвастать, что пойдет на мост и ничего с ним не случится.
И пошел.
Идет, а у самого сердце бьется. Кто шел позади — поотстал, а впереди собака воет, и пасхальный звон похоронным кажется.
Стал подходить к мосту: не мост, а снежная белизна.
Присмотрелся и видит — красавица стоит, волосы длинные распущены.
Стоит в одной рубахе, дрожит, руки вперед простирает.
— Пошли, говорит, ко мне такого, чтобы еще ни с кем не похристосовался. Похристосуется со мной, помру христианкой, и мать на место в гробу ляжет.
Не слушал дальше надзиратель, убежал к себе в острог и со страха запер сам себя в одиночную.
И с тех пор стало всем известно, что каждый год в пасхальную полночь ищет девушка у моста, чтобы кто-нибудь похристосовался с нею, с первой. И не может найти такого храброго, чтобы не побоялся спасти ее, хотя бы пришлось самому умереть.
Застроился город; кругом моста стали дома. Живут в них новые люди и не знают, что случилось некогда у моста.
Только одна старуха помнит, как рассказывала ей о несчастной солдатской дочке бабка её и будто бы, рассказывая, добавляла:
— Все же дождалась несчастненькая. Вернулась с чужбины душа солдатская, возвратился старый солдат взглянуть на свои места. Под Пасху, в самую полночь вступил он на мост.
Бросилась к нему девушка и рассказала все.
Не смутилась душа солдатская. Храбрость с жалостью в ней вместе жила.
— Христос воскресе!
И трижды похристосовался солдат с дочкой солдатской.
И успокоились оба на веки.
Источник: Журнал. Н. Маркс. Легенды Крыма. Выпуск 3. 1917 г. Факсимильное издание 1990 г.
