Текст легенды изложен с минимальными изменениями синтаксиса и пунктуации оригинала.
(оригинал)
В преданиях, наследованных Аутинскими греками, на месте теперешней Ореанды в давно минувшие времена существовало обширное поселение христианских рыбаков, к которому очень часто приходили из отдалённых стран мира купеческие суда за кефальною икрою и различного рода рыбою искусно вяленою на солнце и просоленною в громадных глиняных амфорах.
Селение это по рассказам одних именовалось Ориа, а по другим Фули или Фулля (гнезда). Оно имело укрепленный замок, куда при опасности скрывались жены и дети, и обширный храм во имя св. Спиридона, великого покровителя греческих мореходцев. К храму примыкала огромная роща масличных дерев, плоды которых ежегодно обязаны были все жители обоего пола, начиная с 7-летнего возраста, своеручно собирать и выдавливать из них масло для 33 лампад, неугасимо горящих пред ликом угодника Божьего. Кроме этого каждая взрослая девица, после обручения должна была принести в дар святому пару башмаков в том убеждении, чтобы он не оставался без обуви при постоянном движении по миру для подачи помощи мореплавателям. Башмаки эти складывались под престольною плитою, где пролежавши сорок обеден, получали свойство исцелять от болезни и других недугов только тех, кто своеручно их делал.
Вот в этом-то благодатном селении жили две девицы, два чудных по красоте близнеца, которыми не могли налюбоваться ни местные жители, ни чужестранные купцы. Имена Патрицы и Христины Фульских были знакомы всем коммерческим людям. Все прославляли их красоту, а односельцы до того гордились их блистательною наружностью, что ни единый житель не позволял им собирать своеручно маслин и приготовлять из них елея, для святого покровителя селения.
Когда исполнилось обеим сестрам 18 лет, архонт или начальник Фули созвал всех молодых людей и, угостив их по обыкновению сладким вином, заявил, что сегодня Патрице и Христине, которым он заменял родителей, предложено избрать себе новых покровителей в лице мужей.
У пылких юношей сильно забились сердца и надежда на счастье казалась для всякого доступною. Бегом они возвратились домой, чтобы переодеться в праздничное платье и предстать на выбор славных сестер.
В назначенный час явились в священную масличную рощу Патрица и Христина, сопровождаемые всеми взрослыми подругами своими, державшими в руках небольшие венцы из виноградных лоз. Архонт и священник взяли их за руки и, заставив трижды поклониться группе молодых людей, подвели к самой старейшей из маслин, где они должны были, помолившись св. Спиридону, назвать поименно тех, кому желали принадлежать.
— Кого ты думаешь выбрать? спросила шёпотом Христина у сестры.
— Конечно того, кого любила и люблю — отвечала Патрица.
— А что если он торжественно откажется от союза с тобой?
— Тогда я возненавижу его и возьму в мужья сына архонта нашего, который не раз уже подсылал ко мне свах и который сочтет за счастье иметь меня хозяйкою в своем доме. Ну, а ты Патрица?
— Я выберу Ликурга.
Такого рода вели разговор две сестры под деревом, где должны были с благоговением испрашивать благословение святого патрона своего.
Тем временем священник, окончив громогласную молитву, вместе с деревенским старшиною подошли к прекрасным сиротам и потребовали назвать тех, которые удостоились их выбора. Гордые девицы произнесли сладкозвучные для них имена. После этого мудрый архонт возвратился на площадку свою и потребовал к себе Ликурга и Стефания, двух друзей по ремеслу, прозванных филоаделфи — и громко произнес:
— Наш благословенный Богом покровитель и защитник внушил Патрице и Христине свою святую волю избрать вас в мужья и покровители. Отвечайте всенародно принимаете-ли вы такое благо за милость свыше или отвергаете его?
— Да будет воля Господня над нами — отвечали друзья.
— Аминь! раздалось со всех сторон и сотни виноградных венков полетели к ногам женихов и невест, тут же обрученных.
Затем, после обычных приветствий и поздравлений архонт, назначив день бракосочетания, отпустил всех домой.
С этого счастливого дня Патрица и Христина, занятые ласками и услугами избранных женихов, никогда не думали о том, что обязаны принести в дар покровителю своему но паре шитых собственными руками башмаков. Однажды крестная мать напомнила им об этом, но Патрица отвечала, что у святителя собралось такое количество обуви, что он не сносит ее за сотню лет.
— А не обидится-ли этим наш покровитель? спросила старушка.
Невесты переглянулись с улыбкой.
— Признаться у меня в настоящее время нет ни охоты, ни материалов, чтобы заняться шитьем башмаков — сказала Христина. Впрочем я когда-нибудь исполню это странное обязательство, чтобы вы не вздумали вторично меня укорять.
— Не мое дело укорять вас — заметила старуха — но я обязана передать вам, что св. Спиридон никому не прощал неуважения к себе.
— Сказанное вами может быть и справедливо — отвечала с неудовольствием Патрица — но едва ли относится к нам, так как мы никогда не собирали даже маслин для лампад святого.
— И вы этим тщеславитесь? заметила крестная мать. Жаль мне вас, дети мои: горе лежит за вашими плечами, если вы не исполните с благоговением того, что считалось у наших предков священным долгом.
Три месяца спустя Ликург и Стефаний объявили невестам, что они окончательно приготовились к празднованию бракосочетания и что завтра намерены ехать в море, в надежде поймать к свадебному пиру сладкотелую муруну (осетра).
Сестры от радости захлопали в ладоши и обещали выйти на прибрежную скалу, чтобы любоваться действием женихов.
На следующий день Ликург и Стефаний, заметив подруг своих на возвышенности, быстро спустили лодку свою на воду и, затянув молодецкую песню, двинулись в синеву моря, но не прошло и часа как зеркальная поверхность моря начала колыхаться и щетиниться пенистыми валунами. У красавиц заныли сердца. Но разве женихам их впервой приходилось вести борьбу с разъярённым морем? Однако, как они не утешали себя этим, глаза их с ужасом следили за каждым движением лодки, которая то подымалась на значительную высоту с белоснежным валом, то исчезала в мрачной глубине ожесточенной стихии. Затем сестры видели как их возлюбленные захватили крючьями веревку с приманками для рыбы, как отцепили от неё, без сомнения, великолепную рыбу и как мастерски повернули к берегу свою ладью. Еще час и трепещущие сердца их переполнятся радостью! От избытка чувств сестры смеялись и руки их как-то невольно подымались, чтобы показать друзьям белый платок.
Как вдруг из-за скалы вылетел неизмеримой вышины страшный смерч. Море застонало, лодка завертелась и скрылась в мрачном урагане. Чрез минуту, когда страшилище пронеслось, нигде на всей поверхности воды не видно было ничего, за исключением лучезарного лика св. Спиридона, указывающая на свои голые ноги.
Патрица и Христина в порыве отчаяния с страшным воплем закричали: „Так вот как ты мстишь бедным сиротам, святой покровитель людей! Отныне мы отвращаем наше лицо от тебя и клянемся нашею жизнью, что не допустим никого чтить твое имя. Да будет тебе ведомо, что и от храма твоего с священною рощею не останется и следов!“
Не успели несчастный произнести этих слов, как затрепетала под ними земля, рванул оглушительный ветер и дерзкие сестры подняты были на воздух, откуда с быстротой молнии сброшены были в разорённое море и там, где они погребены, чтобы людское милосердие не коснулось их грешных тел, — моментально выдвинулись две опасные скалы, названные рыболовами могилою безбожных сестер.
Скалы эти существуют по настоящее время, чтобы напоминать людям о ничтожестве их пред избранными Богом святыми угодниками.
Источник: Легенды Крыма / В.Х. Кондараки. – Москва : тип. В.В. Чичерина, 1883. – 100 с.; 22.
